Моя дорогая королева, для Вас.
Вклад в будущее.Книга — такое же явление жизни,
как человек, она — тоже факт живой, говорящий,
и она менее "вещь", чем все другие вещи,
созданные и создаваемые человеком.
(с) М. Горький
- Деда, давай лучше в другой вагон, - канючил Игорь, стараясь утащить деда туда, где поменьше народу.
Года и десятилетия могли подарить Москве сотни технологий, позволяющих жить с наименьшими трудозатратами, но не средство передвижения, способное оставить в человеке хоть что-то человеческое. Однако, дед никогда не считал так. Вышедший еще из времен Царя Гороха, Иван Федорович цеплялся за все, что хоть немного напоминало ему о тех диких и так любимых им временах. И внуку старался привить то же самое. Именно поэтому они и добирались в предновогодние праздники в самой толкучке из дальнего уголка Москвы домой – не сиделось деду дома.
- Ты же обещал, что сегодня все будет по-моему, - напомнил Иван Федорович, и внук вздохнул.
Обещал. Купился на слишком дорогой для студенческой стипендии диск с любимой игрой, и никуда уже не деться. Тяжело вздохнув, Игорь ослабил хватку и поплелся за дедом, про себя проклиная старческие загоны.
Шагнув обреченно вслед за дедом в битком набитый вагон старого образца, парень тяжело вздохнул и сел на жесткое сиденье, радуясь лишь тому, что можно спрятаться от мира за наушниками, в которых гремела басами любимая группа. Но сухая и теплая рука деда накрыла его раньше, чем он успел вставить наушники в уши:
- И это нельзя?
- Нет. Не отгораживайся. Смотри, это же люди. Понимаешь? Они прекрасны в своем многообразии, если не прятаться от них в вакуум этих ваших... Технологий, - выплюнул брезгливо Иван Федорович.
Внук насупился, но послушно убрал наушники в карман, покорно рассматривая толпящихся в вагоне людей. Седовласая женщина, удерживающая на коленях егозу-ребенка, кучка гопников, явно высматривающих, к кому бы пристать, усталый клерк, дремлющий в обнимку со своим кейсом. Люди. Что в них может быть интересного?
Разве что мальчишка напротив как-то выделялся из серой толпы. То, с каким сумасшедшим обожанием пялился он на книгу, бережно прижатую Иваном Федоровичем к груди – ту самую, из-за которой Игорь и не мог насладиться дома купленной и еще не пройденной игрой, выдавало в нем такого же сумасшедшего, как и его дед.
Игорь никогда не понимал этой фанатичной погони деда за вымершими и давно вытесненными электронными версиями фолиантами разной степени тяжести и ценности. Не понимал – зачем выискивать любое упоминание о сохраненных еще где-то бумажных книгах и гнаться, чтобы купить их на отложенные в ущерб еде и одежде деньги. Глупо это. Они занимали место, требовали ухода. Вытеснили почти всю мебель из дома Ивана Федоровича.
«Когда-нибудь ты поймешь и оценишь, Игорь, - с самого раннего детства убеждал его дед. – Обязательно поймешь. И поблагодаришь. Обязательно».
Шли года, но Игорь так и не понял. И не видел даже намека на просветление, спрогнозированное Иваном Федоровичем. Но научился выделять таких, как дед, фанатиков из толпы.
- Нравится? – через двадцать минут езды, неожиданно для Игоря прервал молчание дед, обращаясь к мальчишке, так и не сводящему взгляд с томика Достоевского.
Мальчишка смутился, отвел отраженный изящными очками взгляд в пол и молча кивнул.
«Поезд прибывает на станцию Краснопресненскую, - напомнила о конце их пути домой механическим голосом машинист. – Пожалуйста, при выходе не забывайте свои вещи».
Через приоткрытую форточку знакомо пахнуло мертвячиной и затхлостью. Игорь поморщился и в очередной раз поклялся себе никогда не покупаться впредь на предложения деда.
- Возьми, - вручив книгу, за которой гонялся почти два года, мальчишке, легко предложил Иван Федорович. – Я все равно ее выкинуть собирался.
- Правда? – счастье, плеснувшееся во взгляде незнакомого пацана, не оставило равнодушным даже Игоря, способного думать лишь о том, чтобы побыстрее выбраться из метро на относительно свежий воздух. – Но ведь… Как же – дорого, и их всего три, - лепетал мальчик. – Вы же разве не продали ее библиофилу Дуброву? Как же?
- Он отказался, - не моргнув глазом, соврал Иван Федорович, - бери. Мне она все равно не нужна.
Игорь молчал до самого выхода из метро. И даже чуть дальше. Лишь на половине пути до дома все-таки не удержался и спросил:
- Я потом пойму, да?
- Нет, Игорь. Ты не поймешь, - улыбаясь морозному солнцу и довольно прищурившись, тихо признался Иван Федорович. – Но это и не важно, пока есть такие, как он.
